Алексей Мельников о том, что курс истории – овладение критическим методом, а не содержанием учебника

Единый учебник истории, который желала бы ввести в школах высшая власть, отрицает суть исторического движения. Однако, как учит нас сама история, «введение единомыслия в России» грозит лишь появлением все новых и новых оппозиционеров.

Дискуссия, нужен ли в школе единственный учебник истории России или их должно быть много, оставляет в тени обсуждения два основных вопроса.

Какую личность должен формировать школьный курс русской истории? Можно ли научить истории маленьких соотечественников в условиях, когда поставляемая властями по телеканалам «история» часто представляет собой пропаганду? Когда историю дети изучают в антиисторической общественной среде, обильной неуёмным празднованием различных «красных» дат и их казённых интерпретаций?

Сам источник дискуссии показателен – властное мнение. Это не инициатива исторического и педагогического сообщества, которых руки политических руководителей и касаться не должны, а указание сверху. Поэтому

какие бы благородные слова («учить учиться», «учить думать») ни произносились властями, заблуждаться не нужно: цель политически утилитарна – учить так, чтобы история формировала из школьников верных слуг государства.

Физкультура с нормами ГТО должна укреплять мышцы тела, а история должна ковать государственнические мысли в головах.

Стержень такой истории – верность государственной власти в любых её проявлениях – императорской, советской, современной, причем вне зависимости от того, что она творит со своими гражданами. Всё остальное – разноцветные хронологии, по очерёдности веков, от класса к классу заливаемые в форму «патриотического» изучения истории. Бойко умеешь называть даты и складно излагать «патриотические» банальности? Молодец, садись, «пять»!

Поэтому «если завтра война», то «Родина превыше всего», все внутренние разногласия должны исчезнуть, а воспитанные школьным курсом истории вчерашние ученики должны «сплотиться вокруг родной партии, её центрального комитета» и воевать с оружием в руках хотя бы и за коррумпированное сверху донизу, но «родное» государство чиновников-бизнесменов.

Глава государства говорит о «единой концепции в рамках логики непрерывной российской истории, взаимосвязи всех её этапов, уважения ко всем страницам нашего прошлого». Россия предстаёт здесь как актёр, играющий по ходу пьесы несколько ролей – снимающий и надевающий различные одежды. Это сомнительный подход, отрицающий суть исторического движения. Он из области исторической мифологии, конструирующей субстраты нации, дошедшие в своей внутренней неизменности от Киевской Руси до сегодняшних тысячелетних наследников.

Интересно проследить эту неизменность на примере, допустим, Гражданской войны интернационального коммунизма и Белого движения, когда учитель будет втолковывать ученикам, что и те и другие, в сущности, воевали за одну и ту же, но по-разному понимаемую Россию, а благо для Родины наступило бы при любом исходе этого противостояния. Любопытно посмотреть, как школьникам будет подаваться «уважение ко всем страницам нашего прошлого», которое включает и сталинские концлагеря, и массовые репрессии, и насильственную коллективизацию, и катынский расстрел. Эта часть нашего прошлого, конечно же, достойна изучения, но и презрения она тоже достойна.

Почему же школьники не должны видеть темных пятен в русской истории? Отчего им отрицать их наличие? Почему они не должны знать о её трагедиях, извлекая их них нравственные и политические уроки?

Почему, наконец, они не должны стремиться к главной цели массового исторического образования — оценивать нынешних российских деятелей, исходя из критического понимания истории? Задаваться, допустим, вопросом о том, наследниками каких тенденций русской истории являются люди, находящиеся сегодня у власти, и были ли эти тенденции в русской истории единственными? Но это «опасное», как и любое творчество, предприятие, с совсем неочевидным обязательно оправдывающим историю собственной страны результатом. Из него, между прочим, у учащихся может родиться желание перемен. И вот они — готовые оппозиционеры.

Математика, физика и биология учат пользоваться методами. Почему школьная история не должна учить школьников своему методу — критическому, объективному подходу, когда в ходе свободного размышления может выясниться, что «твоё» государство совсем не всегда поступало правильно?

Между прочим, курс школьной истории разумно начинается с древней и средневековой истории, которые формально, даже при всей своей двухлетней беглости, позволяют сформировать основы понимания предмета вдали от пропагандных труб.

Что же за личность должна сформироваться в результате такого подхода? Хорошо говорит об этом в другой связи Леонид Баткин в своей последней книге, посвящённой Жан-Жаку Руссо: «Под личностью я разумею человека, который постоянно находится в состоянии диалога с известными ему современными или давно ушедшими людьми, идеями, мировоззрениями и произведениями культуры, а также постоянного диалога с самим собой, напряжённой саморефлексии».

Почему бы не поставить задачу именно таким образом? Главная цель школьного курса истории — формирование умеющей пользоваться критическим историческим методом личности, а не усвоение вложенной в один или несколько учебников «канонической версии нашей истории».