Русь буддийская

Александра Гармажапова

Корреспондент «Новой газеты» в Санкт-Петербурге

09 октября 2012, 18:47

Чуть больше недели назад буддисты встречали Новый год. В петербургском дацане собрались сотни верующих, значительную часть которых составляли русские буддисты (около 30%). Многие из них пришли с маленькими детьми, которые послушно складывали ладони в форме нераскрывшегося лотоса и молились.

За два дня до Нового года ламы читали специальный молебен Дугжууба, после чего развели ритуальный костер. Этот обряд направлен на избавление от горестей, грехов и печалей уходящего года. Для костра прихожане дома делают тесто и обтираются небольшими кусочками. Тесто нужно сначала покатать по лбу – символически собирая на него дурные мысли, затем вокруг рта – собирая дурные слова, по груди – очищая душу, потом в ладошках – как бы наматывая на тесто неблаговидные деяния. Затем эти кусочки теста бросают в костер.

Родители с детства возили нас с сестрой на этот обряд, мы на автомате бросали в огонь кусочки теста, затем также неосознанно присутствовали на молебне, повторяя за родителями нехитрую процедуру – сложить ладони, периодически накрывать голову капюшоном, пройти вокруг дацана, покрутить «барабаны» и т. д.

Для нас это была скорее традиция, чем вера. Дедушка ходил в дацан, папа ходит, ну и мы, наверное, тоже.

Русские присутствовали на таких мероприятиях редко – если только друг бурят или калмык привел за компанию. Они, как правило, стояли в сторонке, наблюдая за происходящим. Года два назад русских, пришедших в дацан не посмотреть, а помолиться, стало больше, но не слишком. Хотя здесь, наверное, важнее фактор качественный, а не количественный, поскольку русские буддисты ходят в храм куда осознаннее, чем некоторые буряты или тувинцы.

Речь не идет о двадцатилетних хипстерах, для которых буддизм, как и айпад, что-то вроде модной фишки. На обряде Дугжууба, например, присутствовали люди в возрасте, многие из которых терпеливо простояли несколько часов и знали текст молитвы. И это логично, ведь к буддизму они пришли сами, а не по рождению.

Удивительно другое – почему на фоне агрессивно укрепляющей свои позиции Русской православной церкви такое количество людей бежит от нее, в том числе в буддизм?

О том, соответствует ли действительности предположение одной коммунистки, утверждающей, что «РПЦ скоро всю паству разгонит», спорить можно бесконечно. С одной стороны, религию не выбирают исходя из политической конъюнктуры (в качестве исключения – чиновники и депутаты). С другой — чем бы это ни объяснялось, за последний год русских в буддийских храмах стало значительно больше. Это факт бесспорный.

Что же касается политической составляющей, то весьма показательна история с законопроектом депутата Виталия Милонова, предлагавшего согласовывать митинги у петербургских храмов с религиозными организациями. Клерикальную идею неожиданно раскритиковал настоятель «Дацана Гунзэчойнэй» Буда Бадмаев, заявивший, что эта инициатива взбудоражит общество, поскольку «будут говорить, что религиозные фанатики опять добились каких-то преференций для себя». Он также посетовал на то, что «сегодня вера становится прагматичным институтом, который ничего общего с духовностью не имеет». Буддисты, по его словам, не хотят превращаться в аппаратчиков.

За Милонова и его законопроект вступился доцент исторического факультета СПбГУ диакон Владимир Василик, который посчитал, что любые политические акции в непосредственной близости от храмов угрожают Церкви, государству и обществу, и если их не запрещать, в перспективе могут привести к повторению катастрофы 1917 года.

Не исключено, что «новые буддисты» подсознательно устали от канона «запретить-запретить-запретить».

И здесь речь не о политике в глобальном смысле, которая лишь артикулирует некоторые «проблемные зоны», а о самоощущении – потребности в свободе и счастье.